..За Городом начинало румяниться солнце, озаряя запертые под куполом улицы своим незыблемым, пусть и ничего не меняющим светом. Мимо Ли Анн пронесся красный спортивный аэрокар-кабриолет, доверху набитый пьяными развеселыми юнцами. Крыло машины промчалось в полуметре от нее. В лицо полетели оскорбления и мятая биопластиковая пивная банка, уже начинавшая превращаться в отвратительную слизь.
Подобное происходило едва ли не каждое утро. Многие из тех, кто прилетел в город детьми без прошлого, выросшими в капсулах, вели именно такой образ жизни, заимствованный от уличных банд прежнего, до-исторического мира.
Но невзирая на весь этот беспредел Ли Анн ежедневно ходила в Институт пешком и упорно отказывалась от получения аэрокара.
Ближе к центру улицы уже опустели. Лишь похожие на пузатых жуков электрогравипланы-уборщики ползали по мостовой, чтобы засосать в свой бак любой появившийся за ночь мусор.
Институт до-истории представлял собой величественный небоскреб в центре города, рядом с самым высоким в городе зданием — городским советом — и заключал в себе коктейль из бездельников, любящих пикники, и подлинных любителей своего дела.
Дело это состояло из двух частей. Для непосвященного и не интересующегося — нудной и очень нудной. Нудная состояла в выездах в экспедиции, где ничего интересного найти было практически невозможно, а очень нудная — в бесконечной сортировке собранного материала и составлении отчетов, отчетов и еще раз отчетов.
Официально экспедиции имели две цели. Восстановление утерянных (Утерянных! Как же!) данных о до-истории и поиск так называемых "неучтенцев". Якобы неучтенных людей, которые из-за этого остались на планете.
Не было никаких неучтенцев. Всех людей увозили силой. И из до-истории ничего утеряно не было. Просто военные, делегаты которых имелись в каждом модуле, предпочли вычеркнуть кое-что из памяти людей.
Для того, чтобы узнать все это ей пришлось лишь восстановить несколько компьютерных дисков с прежними протоколами совещаний и прочими документами. Поэтому все их изыскания и экспедиции были опасны для нынешних хозяев города. До определенного момента исследователи были зачем-то нужны. Теперь они только представляли угрозу.

Все мрачные мысли развеялись уже на входе в институт. Стоило только Ли Анн переступить порог, как на нее буквально налетела Гелла Уоллсон, командир отряда, в котором состояла Ли Анн.
— Лин! Объявилась наконец! — широко улыбнулась она, — Знаешь, какие у меня для тебя новости? Вылазка через две недели! — выпалила она.
Ли Анн улыбнулась в ответ. Гелла обхватила ее за плечи и потащила вслед за собой в водоворот бурной муравьиной жизни института.

Ли Анн уважала свою непосредственную начальницу. И не она одна. Гелла пришла в институт одной из первых, и те четыре шрама на левой щеке — ни что иное как напоминание о встрече с леопардом на руинах не то цирка, не то зоопарка в третьей вылазке. Хотя эти шрамы нисколько ее не портили. Четыре розовые полосы, не глубокие. Широкие сверху, с сантиметр, и постепенно сходящие на нет книзу, они проходили как бы над линией "нормальной" челюсти и только подчеркивали ее индивидуальность. Черноволосая, крепкая и по-своему красивая Гелла казалась властным и суровым человеком. Это ощущение создавалась тяжелой квадратной челюстью и высоким широким лбом, делавшими ее лицо жестким и суровым. На деле же она была заводилой и душой компании, хотя при необходимости могла проявить и качества истинного начальника, причем не бумажного шефа, а разведчика-исследователя, чей остро отточенный ум мгновенно отсекал любые лишние детали, оставляя все самое главное и необходимое.

... Две недели пролетели как один миг. И вот уже в который раз Ли Анн возвращалась в свой крохотный дом на три комнаты, две на первом этаже, одна на чердаке, на окраине города. Благодаря этому она жила там одна и не опасалась уплотнения. Одна — это если не считать компьютера. Этот город напичкан электроникой сильнее, чем людьми. А на данный момент она уже подходила к крыльцу своего жилища. Она едва взялась за ручку двери как Нэд, домашний компьютер, уже определил хозяйку по отпечаткам пальцев и открыл замок.
— Нэд, где твоя вежливость! Хоть бы свет включил! — свет немедленно зажегся, хотя явно чувствовалось, что Нэд сделал это нехотя. Обиделся. Такое происходило всегда, когда Ли Анн должна была скоро уехать. Эти маленькие препирательства давно стали нормой жизни. Она-то и попала в этот дом исключительно благодаря несносному характеру Нэда, никто не хотел вселяться в дом где компьютер — не только слуга. Это сейчас все хотят поселиться в центре. Раньше окраины были популярнее. Она положила сумку на тумбочку в прихожей и прошла в зал. Нэд опять включил свет с опозданием.
— Нэд, что с тобой твориться?
— Я не имею права выплескивать свои переживания на хозяев квартиры, — голос был сухой, металлический, значит, у Нэда точно что-то случилось.
— Ну сколько я тебя буду отучать жить по указке? Говори давай.
— Ты опять уезжаешь. Всех хотят уплотнить. Значит, сюда могут подселить кого-нибудь. Наказание за восстановление и исследование древностей — отчуждение. Разве этого не достаточно?
Отчуждение... Высылка из города. Куда? По сути, в никуда. Вот так. Она посмотрела в окно. Из дома был прекрасный вид — на поляну за куполом. Там стоял Монумент Возвращения, модуль, на котором она вернулась и еще один, приземлившийся прямо на крышу первого, по диагонали, один конец на земле, другой смотрит в небо. По поляне возле монумента передвигались длинноногие, неясные в тумане и сумерках тени.
Это пришли лошади. Они редко подходят к городу. Но когда это случалось, в Ли Анн будто вспыхивала какая-то лампочка. Она не знала почему, но тем не менее любила лошадей. Когда-то на них ездили... Интересно, как. Даже Гелла считала, что объездить и обучить дикую лошадь невозможно. Да и как ее поймать?
— Через десять минут я выключу свет. — как всегда безапелляционно сказал Нэд.
— Не будь скотиной. — он проигнорировал это.